Только в последний момент, почуяв опасность, Гарион сделалотчаянную попытку добраться до берега, но плот начал разваливаться с удвоеннойбыстротой, и мальчик очутился на бревне, в панике размахивая руками, чтобы хотькак-то сохранить равновесие, обшаривая умоляющими глазами болотистые берега впоисках помощи. И тут на откосе, за спинами приятелей, вновь появилась знакомаяфигура человека на чёрной лошади, 'в тёмном плаще, горящими глазаминаблюдавшего за тонущим мальчиком. В этот момент подлое бревно вывернулосьиз-под ног Гариона, он пошатнулся и плюхнулся в воду. Он умел многое, но, ксожалению, никто не позаботился научить его плавать, и, хотя в пруду было неочень глубоко, вода скрыла мальчика с головой.

Дно пруда оказалось противным, илистым, скользким, сомножеством лягушек, черепах и одиноким, отвратительно змееподобным угрем,ускользнувшим прочь, как только Гарион потревожил покой водяных растений,словно камень, брошенный небрежной рукой. Мальчик забарахтался, глотнул воды,вырвался на поверхность, жадно вдыхая воздух. В ушах звенело от криковприятелей. Тёмная фигура на откосе не двинулась с места, и на секунду каждаядеталь этого ясного полдня запечатлелась в мозгу Гариона. Он даже заметил, что,хотя и всадник, и лошадь стояли под палящими лучами осеннего солнца, никто изних не отбрасывал тени.

Как ни странно, в эту минуту он успел удивиться такомуневероятному происшествию, но тут же снова ушёл в мутную зеленоватую воду. Ипока мальчик из последних сил барахтался среди ряски, в голову неожиданнопришла мысль схватиться за бревно и удержаться на плаву, но, к несчастью, оноказался прямо под бревном и сильно ударился макушкой. Из глаз посыпалисьискры, в ушах стоял непрерывный рёв, и он без борьбы опустился на дно опять, кводорослям, протягивающим навстречу извилистые щупальца.

И тут внезапно рядом очутился Дерник. Гарион почувствовал,как его грубо тащат за волосы по направлению к берегу. Кузнец вытянулполуживого мальчика на землю и несколько раз надавил на грудь, чтобы вытеснитьиз лёгких воду, так что затрещали рёбра.

– Хватит, Дерник, – прохрипел наконец Гарион иприподнялся.

Кровь из широкой раны на лбу тут же залила глаза. Вытеревих, Гарион огляделся, ища тёмного, не отбрасывающего тени всадника, но тотисчез. Мальчик снова попытался сесть, но внезапно всё вокруг завертелось, и онпотерял сознание, а когда пришёл в себя, оказался в собственной кровати сперевязанной головой. Рядом стояла тётя Пол, уставившись на него горящимияростью глазами.

– Глупый мальчишка! – прошипела она. – Что ты тамделал?!

– Катался на плоту, – ответил Гарион, изо всех силделая вид, будто ничего не произошло.

– На плоту? На плоту?!! Кто тебе позволил?!

– Ну, – нерешительно начал Гарион, – мы только…

– Ты только, что?!!

Мальчик беспомощно уставился на тётку. Она, тихо вскрикнув,неожиданно обняла его и прижала к себе, едва не задушив.

На мгновение у Гариона мелькнула мысль рассказать тёте остранном, не имеющем тени всаднике, холодно наблюдавшем, как он тонет, нознакомый сухой голос в дальних глубинах души предупредил, что для исповедисейчас не время. И мальчик почему-то понял, что отношения между ним и чёрнымчеловеком касаются только их двоих, но неизбежно наступит время, когда онивстретятся лицом к лицу. Сказать сейчас тёте о всаднике означало впутать её внехорошую историю, а этого Гарион не хотел и, сам не понимая почему, знал, чтотёмный всадник – враг; мысль эта была несколько пугающей, хотя одновременностранно будоражащей.

Гарион не сомневался, что тёте Пол ничего не стоитразделаться с пришельцем, но ощущал почему-то, что тогда он потеряет нечтоочень личное и по какой-то причине важное. Поэтому он решил промолчать.

– Ничего особенно опасного не было, тётя Пол, –довольно неубедительно утешат он, – я только начал учиться плавать! Просто неповезло – ушиб голову об это бревно!

– Да, но ты сильно ушибся, – строго ответила тётя.

– Ну, не так уж сильно. Через минуту очнулся бы.

– Вряд ли, учитывая обстоятельства, ты имел бы этуминуту! – резко оборвала тётя.

– Ну… – промямлил он, но благоразумно решил дальше непродолжать.

Это происшествие положило конец свободной жизни Гариона.Тётя Пол заперла его на кухне, где пришлось познакомиться с малейшимицарапинами и вмятинами на всех чайниках и горшках. Однажды он подсчитал, чтокаждую посудину приходилось мыть не менее двадцати одного раза в неделю.Почему-то получалось так, что тётя Пол не могла даже вскипятить воду, незапачкав две три кастрюли, и Гариону приходилось начищать их до блеска Мальчикдо того возненавидел унылый труд, что серьёзно подумывал сбежать с фермы.

Осень подходила к концу, погода всё ухудшалась, поэтомуостальных детей тоже не выпускали на улицу, так что жизнь была не так уж плохаРандориг, конечно, постоянно находился в обществе мужчин, и ему давали ещёболее тяжёлую работу.

Гарион, едва удавалось ускользнуть, бежал к Забретт иДоруну, но им теперь наскучило прыгать сверху в сено или прятаться в стойлах иовинах. Взрослые быстро замечали, если детям нечего было делать, и тут жедавали какое-нибудь поручение, так что чаще всего приятели находили местечко ипросто беседовали – вернее, Гарион и Забретт молча слушали непрерывнуютрескотню Доруна. Этот маленький проворный мальчишка совершенно не был способенпосидеть спокойно хоть минуту и мог часами болтать о пустяках, причём однослово обгоняло другое.

– Что у тебя за метка на руке, Гарион? – спросилакак-то Забретт одним дождливым днём, прерывая назойливое щебетание Доруна.

Гарион в недоумении оглядел абсолютно круглое белое пятно наладони правой руки.

– Я тоже заметил, – вмешался Дорун, перебивая самогосебя на полуслове, – Но Гарион ведь вырос на кухне. Наверное, обжёгся, когдабыл маленьким, ну, знаешь, потянулся за чем-нибудь горячим, прежде чем успелиостановить. Клянусь, тётя Пол ужасно рассердилась, потому что её разозлитьничего не стоит, и она действительно может…

– Она всегда была, – сказал Гарион, проводя пальцем попятну; раньше ему не приходило в голову присматриваться к метке. Она занималавсю ладонь и при определённом освещении отсвечивала серебром.

– Может, это родимое пятно? – предположила Забретт.

– Бьюсь об заклад, ты права, – тут же вмешался Дорун. –Я как то видел человека с багровым пятном во всю щёку – один из тех, ктоприехал, чтобы увезти с полей репу. Во всяком случае, я сначала подумал, онгде-то заработал синяк, наверное, здорово подрался, но потом заметил, что этоне синяк, а, как только что сказала Забретт, родимое пятно. Интересно, как онипоявляются?